«Если не я для себя, то кто для меня?
И если не сейчас , то когда? Но если не я для себя , то кто я?»
Старинная иудейская поговорка
Спектакль Миндаугаса Карбаускиса «Изгнание» — на первый взгляд ироничная история о непростой эмигрантской доле, о способности и необходимости хранить человеческое достоинство в самых немыслимых ситуациях, об интеграции себя в чужеродной среде и интеграции чужеродного в себе. От чего необходимо освободиться, а что нужно сберечь в душе, чтобы остаться собой и не потерять ориентир в жизни.
Если посмотреть чуть шире, то это и о переосмыслении роли и места Литвы в Европейском сообществе. Но название пьесы подсказывает нам думать дальше. Изгнание кого и куда или откуда? В спектакле много драматургических и режиссерских находок, но две вещи придают совсем другой объем и пе-реводят разговор на иную высоту: драматургический ход Марюса Ивашкявичюса — непрерывное общение и дружба главного героя (Вячеслав Ковалев) с Фредди Меркьюри (он же Фарух); и мироустройство, созданное на сцене Сергеем Бархиным — особый эзотерический разговор без слов с всегда присутствующим и всегда молчащим главным героем.
Любой человек нуждается в дружбе, понимании и поддержке. В обстоятельствах, когда все попытки на сближение с такими же как он, потерпели крах, главный герой Бен (Вячеслав Ковалев) внезапно обрел друга — Фредди Меркь-юри. Фредди понимал его, чувствовал, поддерживал и все его реплики были кстати. Казалось, что любовь к музыке Фредди вносит равновесие и стабильность, но не тут-то было. Отношения Бена с несуществующим уже Фредди развиваются, в его виртуальную дружбу врываются кризисы откуда не ждали. Фредди, ставший частью души Бена, оказался Фарухом. Это был сильный удар. Знакомство с реальным Азимом (Евгений Матвеев) оказало куда меньшее влия- ние на искоренение внутреннего шовинизма, чем виртуальная дружба с Фредди. Но злостным коварством своего происхождения Фредди подарил и надежду на новые возможности: «Уж если Фредди-бабай смог такое, то и я смогу» .
Фредди — самый настоящий друг — дружба с ним позволила Бену не только выжить и сохранить себя, но и расти.
Фредди Меркьюри — масштабная неоднозначная творческая индивидуальность. Кажется, что в его фигуре воплотились все фобии и стереотипы: «голубой», «бабай», умерший от СПИДа. И одновременно он любимец миллионов, его творчество менялось с течением жизни, он сочинял и исполнял композиции разные по стилю, не боялся становиться другим. Его песни в спектакле звучат, как разговор героя со Вселенной. Остроумно вплетается в разные сцены фраза: «is it a Real life or it just fantasy», которая прилетает сверху на протяжении всего спектакля, она всегда вызывает смех в зале. В спектакле много смешного, восхищает как Марюс Ивашкявичюс выстроил удивительный контраст сложности выживания, боли, слез и жизнеутверждающей легкости, ироничности.
Параллельно с трудным выживанием Бена мы видим странность разнообразия «собачьих» жизней. Кому-то на выживание вверх не хватило сил, кто-то испугался, кто-то сдался не попробовав. Но и путь вниз оказывается мучителен. Болью и кровью приходится изгонять из себя «монгола», чтобы освободить место для Христа, но изгонять из себя человека — это безумное уничтожение самого себя самим собой .
Фотограф — лабрадор (Анастасия Дьячук) вызывает жалость и сожаление. Физик — сеттер (Илья Никулин) — отвращение и сожаление. Вандал — мастиф (Иван Кокорин), неожиданно, пробуждает трогательную нежность. Значит и здесь не все так просто. Вандалу не хватило ума, куда пристроить свою силищу, кроме разрушения, но он чувствовал, что эта же сила может быть защитой из любви и верности. Он мечтал о любящем, верном и сильном друге — мастифе и, наконец, стал им сам, потеряв в себе человека.
Особого внимания заслуживает пространство, созданное Сергеем Бархиным. Если про эстетику можно свой восторг выразить словом «гениально!», то про то, как это хитро устроенная простота и лаконичность работают на восприятие спектакля зрителем, хочется поговорить отдельно. Именно сценография переводит разговор на иной уровень. Ничего лишнего и случайного. Мир для всех один, способ жить в нем — у каждого свой. Лестница, по которой можно идти в любом направлении, а можно не подходить совсем. Душ — омывающий, очищающий, взбадривающий, отрезвляющий и расслабляющий. Две светящиеся линии — красная вертикаль и синяя горизонталь. И в них все: рост и расширение, движение вверх к Богу, течение реки жизни, великие смыслы бытия и личная планка. Это — крест. Вся история главного героя — это поиск и обретение баланса. И в этом главный личный подвиг Бена: отважный поиск и не угасающее знание о высшем предназначении человека.
Только при наличии вертикали появляется контекст уникальности жизни и исключительности жизненного опыта, а иначе « многообразие собачьих жизней», уловок, чтобы почувствовать себя человеком безо всякого стремления им быть.
Две светящиеся линии служат зрителю переводчиком и камертоном. Благодаря такому простому решению спектакль вышел за пределы истории о переосмыслении себя и интеграции в Европе литовцев. Спектакль подарил зрителю размышление о себе и своих координатах на строгой шкале креста. Самые яркие впечатления от спектакля остались именно благодаря сценографии.
О спектакле продолжаешь думать и фантазировать в контексте эксперимента: вот бы посмотреть этот же спектакль без звука, какие смыслы еще проявятся?; или: что случится, если в это пространство поместить другую историю? Как все это будет жить? Насколько эта символичная модель мира универсальна?
