16 июня – ИА SM.News. — В этом году стала особенно заметна резкая смена ориентиров Арх Москвы. В прошлом году все открыто говорили про грядущее, а девизом выставки выбрали «Образ будущего». В этом году Арх-Москва проходила под грифом «Устойчивость». Устойчивость — это едва ли прогрессивный курс, скорее — инерционный. Количество иностранных партнеров мероприятия, кстати, тоже уменьшилось больше, чем вдвое. Чтобы не завязнуть в обсуждении политико-экономической повестки, спрошу так: насколько внешние процессы вообще могут влиять на архитектурные\благоустроительные\урбанизационные тренды?
— Безусловно, общеполитические события в какой-то степени влияют, хотя, думаю, что, если говорить про Арх Москву 2022 года, то тот фон, на котором происходили основные мероприятия выставки, в наименьшей степени повлиял. Потому что это как раз, наоборот, попытка соответствовать каким-то мировым трендам в большей или меньшей степени. И, я думаю, что этот девиз [«Устойчивость»] был сформирован, вероятно, еще в конце прошлого года. И в этом смысле тут скорее был проигнорирован тот сиюминутный фон или те обстоятельства, на фоне которых это происходило.
То, что касается девиза, то он создавался задолго до известных событий, и в этом смысле не зависит от внешних процессов. И еще хочу подчеркнуть, что выставка проходила скорее в общемировом контексте. А вот дискуссии оказались более подвержены влиянию актуальной повестки.
— Да, много дискутировали об импортозамещении. Как, по Вашему мнению, будет развиваться индустрия в ближайшее время? Сильно ли поможет замещение строительных материалов и других комплектующих, если концептуально почти все проекты, так или иначе, заимствованные — от принципов развития транспортных сетей до формирования общественных пространств?
— Что касается импортозамещения в архитектуре, то, наверное, оно состоит из нескольких компонентов. Прежде всего — программное обеспечение проектирования: сам процесс проектирования во многом сложился на импортном программном обеспечении (ПО). И на фоне всех разговоров про BIM-технологии [3D модель объекта, которая охватывает не только геометрию, а всю архитектурную, конструкторскую, технологическую, экономическую информацию о здании или сооружении — прим. ред.] и т.д это проблема достаточно остро стоит, хотя тоже постепенно решается.
Второй компонент — это импортозамещение самой стройки: все-таки архитекторы проектируют не только бумажные замки (хотя с бумагой сейчас тоже проблемы), но и вполне себе реальные объекты. А для того, чтобы принимать те или иные технологические решения и пр. нужно обладать возможностью интеграции — вплоть до фасадных конструкций, до инженерного оборудования — конечно, это все очень ориентировано на импорт. Но, если здесь все понятно, то в сфере градостроительства, я считаю, что мы будем испытывать в этом году еще более значительный перелом, который я бы определил, как переход от постсоветской эпохи к некому новому качеству. И в моем представлении, этот переход заключается в том, что весь постсоветский период в сфере градостроительства сложился на отрицании отечественного опыта и попытке заимствования иностранного опыта, который прошел с большим или меньшим неуспехом.
В этом году по поручению президента РФ для 25 городов Дальнего Востока будет разрабатываться мастер-планы, которые будут представлены на Владивостокском экономическом форуме в начале осени. И это будет означать значительный рывок по накоплению собственного опыта по разработке подобных документов, что в свою очередь подтолкнёт отечественное профессиональное сообщество к переосмыслению ключевых практик в этой сфере.
— В рамках дискуссии «Человеческое измерение» были затронуты болезненные для москвичей темы благоустройства зеленых территорий. Почти все актуальные проекты властей столицы в ООПТ и ООЗТ (Кусково, Битцевский лес, Покровское-Стрешнево и пр.) в народе называют урбанизацией — в смысле их жесткой и насильственной реализации, без учета статуса этих территорий. Между властями и населением по этим проблемным моментам нет никакого диалога…
— Я думаю, что во многом эта проблема связана со спецификой правового регулирования градостроительной деятельности в Москве. Дело в том, что вся страна живет по федеральному законодательству, а Москва живет по своему собственному. И оно гораздо более запутано и противоречиво, чем федеральное. Особенно в сфере регулирования градостроительной деятельности. Потому что накладываются разные форматы — действие федеральных норм и действия московских норм. И в этом смысле зеленые территории Москвы действительно имеют очень сложный правовой статус и очень сложно законодательно регулируются. И это основная причина. Думаю, что здесь необходимо, прежде всего, банально наведение порядка — в распространении федерального законодательства на территорию Москвы в части охраны ООПТ и иных природных территорий.
Что касается диалога, то, безусловно, он важен, но этот диалог не должен подменять правовые процессы. Люди скорее должны выступать общественным контролем за действиями властей. Что, кстати, было распространено еще в советское прошлое: у нас существовал общественный контроль в форме партийного контроля, и ничего в этом плохого не было. Грубо говоря, за действиями Моссовета следил партконтроль. И, наверное, это были некие сдерживающие факторы. Мы потеряли эти сдерживающие факторы, а теперь, вероятно, необходимо сформировать новые институты подобного контроля. Но, еще раз подчеркну, что основная проблема заключается в противоречивости регулирования градостроительной деятельности в рамках московского законодательства. И, думаю, что необходимо именно в этом ключе наводить порядок. И снимать существующие противоречия.
— По поводу участия москвичей в градостроительной политике… Такое ощущение, что в Москве только и говорят о роли рядовых граждан в градостроительных и благоустроительных проектах властей, а на самом деле тот же самый «Активный гражданин» среди москвичей считается профанацией. Как Вы думаете, существует ли — не имиджево-формальная, а — реальная потребность в демократических институтах, имеющих влияние на решение властей Москвы по градостроительству?
— На самом деле среди специалистов ведется вечный спор, насколько мнение рядовых граждан должно учитываться в принятии тех или иных профессиональных решений. Потому что есть сложные вопросы, связанные, например, с транспортом — и они неочевидны для обывателя, и очень часто профессионалы просто не имеют возможности детально аргументировать правильность принятого решения. Также мы знаем, что чаще всего горожане торпедируют практически любые изменения, связанные с окружающей их территорией. И в этом смысле возможность «влиять», наверное, должна быть ограничена, потому что влиять нужно на те решения, которые локальные и связаны с жизнью на локальных территориях. И ни в коем случае не надо принимать решения о транспортных магистралях путем дискуссий и дебатов. В конце концов, мы же не принимаем решения об обеспечении электроэнергии путем общественной дискуссии. Давайте развернем дискуссию — сколько киловатт электроэнергии положены каждому жителю Москвы, и будем это обсуждать.
Есть, видимо, какой-то перечень вопросов, связанных с благоустройством территорий, в том числе с какими-то локальными решениями, в рамках которых население должно участвовать. В то же время это не исключает необходимость контроля за принимаемыми властями решениями, который должен быть внешний. Я считаю, что в стране в целом неэффективно реализуется положения градостроительного кодекса о государственном контроле в сфере градостроительной деятельности. Он предусмотрен, но он разбит между двумя ведомствами — Минэкономразвитием и Минстроем и реализуется неэффективно. В конечном итоге необходимо создание некой федеральной службы за соблюдением градостроительного законодательства.
— Чтобы нам быстрее разобраться: например, благоустройство Битцевского леса — с асфальтированием дорожек, созданием коммерческих зон с прокатом и общепитами — это проект, на который у горожан должно оставаться право влиять, или речь может идти только о контроле утвержденного благоустройства?
— Ваш пример как раз на стыке вопросов, о которых я говорил ранее, и в нем сочетается и то, и другое. Да, конечно, у людей должна быть возможность высказаться и донести свой запрос. Т.е. у них должен быть, каким-то образом сформулирован запрос, допустим, — «Мы хотим велопрокат, мы хотим, чтобы были велодорожки». Дальше принимается решение городскими властями и должен включаться какой-то внешний ресурс контроля или проверки адекватности правовых решений — а не нарушено ли природоохранное законодательство, а не превысили ли городские власти свои полномочия, потому что все полномочия должны иметь некую систему внешнего контроля, в части использования природных территорий и пр. В вашем примере сочетание как раз двух вещей, о который мы с Вами говорили: возможность населения высказаться по своим запросам — с одной стороны и внешний контроль, проверяющий адекватность принятых решений с точки зрения законодательства.
